Джен Эйр - Страница 80

К тому же меня мучили собственные мысли. Что за преступление таилось в этом уединенном доме, владелец которого не мог ни покончить с ним, ни пресечь его? Какая тайна прорывалась здесь то вспышкой пожара, то кровопролитием в самые глухие часы ночи? Что это за существо, которое, приняв облик обыкновеннейшей женщины, так непостижимо меняло голос? То это был насмешливый демон, то дикий коршун, терзающий падаль.

И незнакомец, над которым я склонялась, этот банальный и кроткий человек, — каким образом он угодил в эту паутину ужаса? Отчего фурия накинулась на него? И как он очутился в этой отдаленной части дома в столь неподходящий час, когда ему давно следовало мирно спать в своей постели? Я сама слышала, как мистер Рочестер указал ему комнату внизу, — так что же привело его сюда? И почему он так беззлобно относится к совершенному над ним насилию, а возможно, и предательству? Почему так покорно подчинился этому заточению, на которое его обрек мистер Рочестер? И зачем это понадобилось мистеру Рочестеру? На его гостя было совершено нападение; его собственной жизни еще недавно угрожало какое-то гнусное злодейство; и оба эти покушения он предпочитал держать в тайне и предать забвению? Я только что была свидетельницей полной покорности мистера Мэзона мистеру Рочестеру, я видела, как настойчивая воля последнего безоговорочно подчинила себе инертность его гостя: те несколько слов, которыми они обменялись, подтверждали это. Очевидно, и в их прежних отношениях энергия моего хозяина, как правило, брала верх над пассивностью его приятеля. Чем же тогда объяснить испуг мистера Рочестера, когда он узнал о приезде мистера Мэзона? Отчего одно имя этого незначительного человека, который подчинялся теперь каждому его слову, как ребенок, сразило его несколько часов тому назад, словно удар молнии, обрушившийся на мощный дуб?

О, я не могла забыть ни его взгляда, ни его бледности, когда он прошептал: «Джен, вы нанесли мне удар, вы нанесли мне удар, Джен!» Я не могла забыть, как дрожала рука, опиравшаяся на мое плечо; а ведь нелегко было согнуть этот решительный характер и вызвать трепет в сильном теле Фэйрфакса Рочестера.

— Когда же он придет? Когда же он придет? — восклицала я про себя, так как ночь тянулась бесконечно, а мой пациент стонал, слабел, угасал, и ни утро, ни помощь не приходили. Все вновь и вновь подносила я воду к губам Мэзона, все вновь и вновь предлагала понюхать освежающие соли, — мои усилия казались тщетными. Физические или душевные страдания, потеря крови, а может быть, все вместе взятое вызвало у него внезапный упадок сил. Он так стонал, казался таким слабым, растерянным и несчастным, что я боялась: вот-вот он умрет, а я не могу даже заговорить с ним!

Свеча наконец догорела; когда огонек потух, я заметила вдоль края занавесок бледно-серую кайму света. Значит, утро все-таки близко. Затем я услышала, как на дворе залаял в своей будке Пилот. Моя надежда воскресла. И не напрасно: через пять минут скрип ключа в замке известил меня о том, что мое дежурство кончено. Оно продолжалось не больше двух часов, но мне казалось, что протекла неделя.

Вошел мистер Рочестер в сопровождении врача, за которым он ездил.

— Ну, а теперь, Картер, поторопитесь, — обратился он к врачу. — Даю вам полчаса на то, чтобы промыть рану, наложить повязку, свести больного вниз и так далее.

— А можно ли ему двигаться, сэр?

— Безусловно, можно. Ничего серьезного нет; просто он разнервничался, и надо поднять у него настроение. Пойдемте, принимайтесь за дело.

Мистер Рочестер отдернул плотные занавеси на окнах, поднял полотняную штору и впустил в комнату как можно больше дневного света. И я с радостью отметила, как светло уже было на дворе! Какие яркие розовые полосы озаряли восток! Затем он подошел к Мэзону, которого осматривал врач.

— Ну, приятель, как дела? — спросил он.

— Боюсь, что она меня прикончила, — последовал едва слышный ответ.

— Глупости, мужайся. Через две недели ты будешь здоров, как прежде. Просто немного крови потерял — вот и все. Картер, скажите ему, что никакой опасности нет.

— Могу, и с полной уверенностью, — отозвался Картер, который уже снял со своего пациента повязку. — Жалею, что не оказался здесь раньше, тогда он не потерял бы столько крови. Но что это? Плечо не только порезано, оно изорвано. Эта рана не от ножа, тут поработали чьи-то зубы.

— Она кусала меня, — прошептал больной. — Она накинулась на меня, как тигрица, когда Рочестер отнял у нее нож.

— А зачем ты ей поддался? Надо было сопротивляться, — заметил мистер Рочестер.

— Но что можно было сделать при таких обстоятельствах? — возразил Мэзон. — О, это было ужасно, — добавил он содрогнувшись. — Я не ждал этого, она вначале была так спокойна.

— Я предупреждал тебя, — ответил его друг, — я говорил тебе: будь начеку, когда ты с ней. И потом, ты же мог подождать до завтра, и я пошел бы с тобой; это было просто безумием — попытаться устроить свидание сегодня же ночью и с глазу на глаз.

— Мне казалось, что это будет полезно.

— Тебе казалось! Тебе казалось! Я просто из себя выхожу, когда слушаю тебя. Ну, как бы там ни было, ты пострадал, и, кажется, пострадал достаточно за то, что не послушался моего совета; поэтому я умолкаю. Картер, скорей, скорей! Сейчас взойдет солнце, и мы должны его увезти отсюда.

— Сию минуту, сэр. Плечо уже перевязано. Я сейчас осмотрю только еще эту рану на руке. Тут тоже, видимо, побывали зубы.

— Она сосала кровь; она сказала, что высосет всю кровь из моего сердца! — воскликнул Мэзон.

Я видела, как мистер Рочестер содрогнулся: странное выражение отвращения, ужаса и ненависти исказило его лицо до неузнаваемости, но он сказал только: